«Гипсовая» память Кирово-Чепецка
Давно уже прошли те времена, когда вместе с нами в городе обитал неприметный и молчаливый гипсовый народец. В том, прежнем Кирово-Чепецке, в его скверах и в парке, под сенью еще юных тополей, гипсовые матери тихо радовались безмолвному счастью своих малышей, недвижно замерших на их руках и коленях, а свежевыбеленные известкой пролетарии, колхозники, летчики, пионеры и спортсмены недвижными взорами пристально вглядывались куда-то вдаль, в светлое будущее. Знали бы они, что их там ожидает.
Вряд ли, над какими еще элементами городского и паркового ландшафта поглумились в свое время так, как над этими безответными произведениями «гипсового соцреализма». Их высмеивали все, кому не лень, персонифицировав данное явление в образе незабвенной «Девушки с веслом». Но худшее было ещё впереди — спустя какое-то время безобидный гипсовый народец заклеймили как «тоталитарную скульптуру», как символ и исчадие ненавистного прошлого и повсеместно принялись уничтожать все то, что уцелело от губительного воздействия времени, непогоды и усилий вандалов.
Прошли годы, прошел «перестроечный угар». Историки и искусствоведы спохватились – гипсовая скульптура нашего детства была объявлена «…уникальным явлением в советской художественной культуре»! И в 2011 году десятилетиями осмеиваемую и ставшую уже знаковой статую «Девушка с веслом», воссоздали и снова установили в Москве там, где она с 1935 года находилась изначально — в Центральном Парке Культуры и Отдыха. Уменьшенную бронзовую копию «Девушки с веслом» поместили не куда-нибудь, а в Третьяковскую галерею!
Не осталась в стороне и провинция — в Хабаровске собрали, отреставрировали и установили советские гипсовые статуи на городской набережной. Ныне это самое посещаемое место в городе, его туристическая достопримечательность, его «изюминка». В городе Лысьве создали «Парк советской скульптуры», а в Рыбинске – «Парк советского периода». В Тюмени для создания аналогичного парка советскую скульптуру собирали по всей области, там же впервые была применена практика восстановления статуй из бетона. Воистину: «Время разбрасывать камни и время собирать камни». Вот только было бы, осталось бы, что собирать…
Кирово-Чепецк в свое время в границах застройки 50-х годов тоже когда-то был достаточно густо «населен» городской скульптурой. Собственно идеологически «заряженной», как бы сейчас сказали, была только статуя Сталина, демонтированная в 1961 году, обезглавленная и утопленная в каком-то болоте в районе второго поста.
Остальная городская скульптура пропагандировала социальные идеалы, актуальные и сегодня – материнство, счастливое детство, высокий статус человека труда и особенно усердно — занятия спортом, ненавязчиво прививая горожанам стереотипы внешнего облика, поведения, и всего того, что сегодня мы назвали бы стилем или образом жизни. Конечно же, эта скульптура не была чужда идеологии, демонстрируя то, чего не было, но было заявлено как цель, однако временная дистанция давно уже перевела ее из разряда идеологического инструмента в разряд «свидетелей истории».
Любой гость города в те времена, попадая в Кирово-Чепецк (а прежде дорога вела туда через промзону), встречал на своем пути, поднимаясь в гору от поселка ТЭЦ издалека приметную скульптурную группу в виде юноши и девушки в рабочих комбинезонах, держащих в руках генплан нового города.
Располагалась эта скульптурная группа в сквере у площади, примостившись на ныне пустующем постаменте, который до 1961 года занимала статуя Сталина. Осмелевший в период «оттепели» народ ехидничал по этому поводу в том смысле, что вместо комсомольцев-первостроителей, уместнее было бы увековечить там другую парочку: «зека» и «стройбатника». В тот период времени основания для такого мнения, следует признать, имели место быть.
Следующее сосредоточение «гипсового населения» располагалось в двух скверах, на пересечении улицы Горького и проспекта Сталина (с 1961 года – проспекта Мира). В этих скверах в центре роскошных клумб размещались две парные скульптурные группы. В левом скверике две гипсовые крестьянки-колхозницы держали в руках пышный хлебный сноп — символ обильного урожая. В те голодные еще годы подобное аллегорическое скульптурное воплощение изобилия тиражировалось повсеместно, как обещание грядущего всеобщего благоденствия.
Еще одна точно такая же скульптурная группа из двух колхозниц со снопом находилась в городском парке, который в те годы был весьма активно посещаемым местом.
Скульптурная группа в правом скверике воплощала собой более сложный образ – две гипсовые девушки стояли, взявшись за руки, одна из них положила другой руку на плечо. Это жест через тысячелетия. На одной из девушек был купальник гимнастки, с гербом СССР на груди, вторая была одета в складчатый античный гиматий. Перед нами – символ преемственности идеалов олимпийского движения от Древней Греции до наших дней, а также, декларация стратегической цели советского общества – формирование «нового», гармонично развитого человека.
Еще одна скульптурная группа располагалась на пересечении Горького и Кирова, там, где ныне находится «танк», так в городе именуют БМП-1. Данная скульптурная группа, прозванная местными остряками «Памятник матери-одиночке», была выполнена в виде фигуры женщины, держащей на руках ребенка, с ладошек которого взлетала в небо пара голубей.
Кстати, скульптурных изображений женщин с детьми в нашем городе было особенно много, практически на территории каждого детского садика и многих лечебных заведений. Из всего их множества сохранилась, если можно так это назвать, только одна, вызывающая неподдельный шок и ужас – гипсовый малыш с колен матери протягивает утраченные по локоть ручонки в сторону опустевшего больничного корпуса в тщетной надежде на помощь. Очень символично. Кровь стынет в жилах.
Другие гипсовые дети чуть постарше уже без мамочек располагались на проспекте Сталина (ставшего в 1961 году проспектом Мира) в сквере перед домом № 12 между бетонными колпаками вентиляционных шахт бомбоубежища. Это были скульптуры счастливых советских детей: девочки с полотенцем и мальчика, в закатанных шароварах, держащего на голове большую круглую корзину, наполненную южными фруктами.
Компанию скульптуре «Девочка с полотенцем», мог бы составить «Мальчик с полотенцем», но данная статуя почему-то была установлена в городском парке под присмотром двух колхозниц со снопом. Там же в парке находились еще две статуи, обе популяризировавшие спорт. Одна из них изображала пловчиху перед прыжком в воду (ее называли — «Девушка, прыгающая в воду»), а другая – совсем еще юную гимнастку.
Тема популяризации спорта была продолжена на городском стадионе, при входе на который были установлены статуи футболиста и лыжника, очевидно, олицетворяющие зимние и летние виды спорта. Классической «Девушки с веслом» в нашем городе не было.
Свое собственное гипсовое население обитало в поселке ТЭЦ, в том числе и в нишах фасада дворца культуры «Энергетик», где нашли себе пристанище представители пролетариата. Наибольшим количеством гипсовых интеллектуалов мог похвастаться Каринторф – там, помимо привычных спортсменов и пионеров, можно было встретить еще и некоторых классиков русской литературы. В пионерских лагерях, в окрестностях города, как правило, главенствовала тема счастливого советского детства. Особенно полно она была представлена на территории санаторной школы-интерната в Перекопе. Там была целая аллея гипсовых персонажей: девочки с ведрами и уточками, лебеди и олени, пионер и мальчик с полотенцем, солдат и матрос.
Ныне от всего этого богатства остались большей частью только воспоминания. «Геноцид» гипсового населения в нашем городе, его творцы оправдывали тем, что многие скульптуры находились далеко уже не в первозданном состоянии – где-то отбиты носы, где-то повреждены руки. Следуя этой логике, из-за утраты носа, Большого Сфинкса в Гизе, расположенного у подножия пирамид, следовало бы тоже доломать. Как и безрукую Венеру Милосскую. К счастью, не везде в мире уровень культуры и исторического сознания сопоставим с тем, который продемонстрировали в те годы наши доморощенные «талибы». Относительно же плохой сохранности, известно, что во многих случаях там, где озаботились сохранением гипсовой городской и парковой скульптуры, ее особенно и не реставрировали. Просто почистили, замазали трещины и побелили, справедливо полагая, что подлинник, несущий на себе следы быстротекущего времени, представляет собой несравненно большую историческую ценность, нежели свеженький «новодел».
Последний из «гипсовых могикан», если не считать скульптуру матери с покалеченным ребенком в «химовском» больничном дворике, скрывается ныне от вандалов в укромном уголке поселка ТЭЦ. Это статуя летчика, которому, невзирая на отсутствие портретного сходства, народная молва давно уже дала имя собственное – «Валерий Чкалов». Присутствие этого «летчика» хозяев территории тяготит, а вот вопрос о том, где же ему, бедному, обрести покой и достойное место, никак не решается. Самое оптимальное, наверное, было бы найти ему место где-нибудь в «старом» городе, среди застройки 50-х годов.
В свое время Петр Дмитриевич Бармин, известный фотолетописец нашего города, не уставал повторять, что застройка в стиле «сталинского ампира» и современная ей городская скульптура составляют единое стилевое целое, своего рода гармоничный ансамбль, и уничтожение любого его элемента, это разрушение общего архитектурного замысла. Однако нет пророка в своем отечестве. Современники так и не сумели понять, ни роли этой скульптуры в гармонизации городской среды, ни ее культурной ценности, в качестве памятника той великой и драматичной эпохе, на глазах ныне живущих поколений, канувшей в вечность.
В.Л. Северюхин,
старший научный сотрудник музейно-выставочного центра
